Принято считать, что люди с искрой Божией, осенённые талантом свыше, не всегда справляются с этим тяжким бременем – быть гением. Пожалуй, в полной мере это можно отнести к жизни и творчеству Николая Васильевича Гоголя. Обречённый высмеивать весь род человеческий силой своего таланта, Гоголь страдал, как всякий великий художник, сознавая ответственность за тот мир, который он создал в своих произведениях. Вспомните, каков этот мир… Оживающий портрет чудовищного старца, исчадие ада Вий с ведьмами и чертями, колдуны и оборотни, утопленницы и висельники…А обитатели «реального» мира? Есть ли среди них так называемые положительные персонажи, обаятельные и привлекательные? Акакий Акакиевич Башмачкин…Плюшкин, Коробочка, Собакевич… Какая отвратительная человеческая кунсткамера! Хлестаков, городничий… «Чему смеётесь? Над собой смеётесь!» — девиз, творческое кредо самого писателя. Кузнец Вакула? Да, он вызывает симпатию, но счастья своего он добивается, заключив сделку с нечистым. Тарас Бульба, рыцарь Запорожской Сечи, вольный казачий атаман? Детоубийца… А батальные картины в повести критики назвали «оргией красок зла и крови».
Гоголь в своём смехе неумолим. Даже «не лишённых приятности» представителей человеческого рода он буквально сканирует и потом тщательно выискивает что-то постыдное, мерзкое, уродливое, чтобы выпятить, увеличить и предать осмеянию. И сила его гения такова, что в нашей памяти навсегда застревают эти создания-уродцы, знакомые ещё со школьной скамьи, а потом увиденные в спектаклях, фильмах, картинах.
Гоголь страдал от своего таланта, оттого, что кто-то свыше предназначил быть ему «человеком, который смеётся». Он, исполняя предназначение, высмеивал, создавал одного уродца за другим, пополняя свою кунсткамеру, пока не оглянулся вокруг себя и не ужаснулся от сотворённого им мира. Попытки создать серьёзные произведения окончились неудачей, которую писатель воспринимал как катастрофу. Он обнаружил, что найти утешение в своём мире невозможно, это мир обиженного, оскорблённого высмеянного за все свои многочисленные грехи человечества. И полетели в пылающую печь сотни страниц рукописей, и перепуганный мальчишка-лакей плачет, глядя на искажённое мукой лицо своего барина, понимая, что происходит что-то ужасное.
А ведь Гоголь очень тонко чувствовал прекрасное, это видно по его работам в качестве литературного критика: Гоголь-читатель и литературовед наслаждается солнечной, светлой поэзией Пушкина. Каким непостижимым образом соединяются в человеке тонкое чувство прекрасного и стремление тщательно выписать и выставить на посмешище безобразное? Наверное, есть в этом высший смысл: не может свет быть без тени, юг без севера, плюс без минуса… Ведь секрет бессмертия Гоголя ещё и в том, что не перевелись в нашем мире Хлестаковы и Маниловы, Ноздрёвы и Плюшкины. А городничие, у которых церковь выстроена и успела сгореть, но только на бумаге, а денежки, выделенные на строительство из казны, осели в кармане чиновников. Знакомо до боли, вечно и неистребимо. И обидно бывает обнаруживать себя в этой галерее уродцев, но иногда необходима отрезвляющая горечь лекарства, которое не даст появиться очередной мёртвой душе. А то, что осмеяно, становится жалким и стыдным, тому уже невозможно являться миру в прежнем самоуверенном обличье: ведь намертво прикрепилась к воплощению какого-нибудь человеческого порока гоголевская обидная кличка.
Но в жертву этой гениальности принесена человеческая судьба, жизнь Гоголя-человека оказалась очень короткой и не очень счастливой, гораздо короче жизни Гоголя-писателя.
Написала Бочарникова Юлия
